Мужской журнал

фoтo: pixabay.com

Тупики и вызoвы мирoвoй экoнoмики

Кaзaлoсь бы, чтo нaм зa дeлo, oстaнeтся ли Джaнeт Йeллeн, нынeшний прeдсeдaтeль ФРС СШA, нa свoeм пoсту или в фeврaлe 2018 гoдa, кoгдa истeкaeт срoк ee чeтырexлeтнeгo кoнтрaктa, oн нe будeт прoдлeн и у Фeдрeзeрвa пoявится нoвый шeф? Вeдь в СШA дaжe бaнкиры вряд ли сумeют вспoмнить, ктo вoзглaвляeт Бaнк Рoссии и тeм бoлee назвать его председателя по имени-отчеству. Да и в самом Банке России нас каждый раз убеждают в том, что решения, принимаемые долларовым регулятором, напрямую на российской экономике не сказываются.

На самом деле кадровый выбор, который предстоит сделать Дональду Трампу, нас обязательно затронет. Не в том, конечно, смысле, что новый руководитель ФРС или сохранившая свой пост Джанет Йеллен, отрабатывая доверие Трампа, тут же бросится строить козни России. Российская экономика, на которую приходится не более 2,6% мирового ВВП, откровенно мало интересует ФРС. Тогда в чем же наш интерес к американскому Федрезерву?

Все просто. ФРС — регулятор мировой экономики номер один, потому что доллар, нравится это или нет, является мировой валютой номер один, как и экономика США — первой страновой экономикой в мире. И если принять за аксиому, что экономическая политика — это осмысленное и целенаправленное действие, то Федрезерв пока не убедил, что осознал новые реалии, сложившиеся в мировой экономике в результате глобального кризиса 2008 года. Это был кризис балансов крупнейших финансовых институтов — как крупнейших банков, так и бюджетов стран, чем особо отметилась Европа. И если проявился он взорвавшимся «пузырем», надутым в результате мягкой кредитно-денежной политики регуляторов (прежде всего ФРС и ЕЦБ), то антикризисная политика стала еще большим смягчением. В Европе дело дошло до отрицательных ставок центробанков, но этого все равно не хватило, и понадобились дополнительные деньги, которые вбрасывались на рынки через скупку регуляторами ценных бумаг.

С одной стороны, эта политика привела к оживлению экономики; с другой — она очевидно опасна новой волной очередных долговых кризисов. Тупик выражается в том, что по мере поворота к нормализации кредитной системы и повышения ставки регулятора, на которую пока пошла только ФРС (остальные регуляторы — ЕЦБ, Банк Японии, Банк Англии — продолжают пребывать на стадии сверхмягкой денежной политики), удорожание денег очевидно приближает перспективу возвращения долгового кризиса. Вопрос стоит так: или подъем экономики успеет оздоровить ситуацию, или начавшийся подъем потушат накопившиеся и дорожающие долги.

Значит, прежде всего ФРС предстоит принять вызов и искать выход из этого цейтнотного тупика. То, как это будет происходить, насколько успешными (или провальными) окажутся поиски, имеет самое прямое отношение к перспективам мировой экономики. И нашей российской — как части мировой.

Цена нефти, рубль и таргет инфляции

На самом деле российская экономика в целом и Банк России в частности регулярно получают «приветы» от ФРС США. Говорить о полной независимости денежно-кредитной политики нашего ЦБ от ФРС просто бессмысленно — ведь политика американского Федрезерва влияет через доллар на нефтяные котировки, от которых, в свою очередь, российская экономика и в особенности наш бюджет зависят неоспоримо.

Поэтому каналов влияния американского регулятора на российскую экономику несколько. Во-первых, нефть. Сколько бы ни было призывов к тому, чтобы валютой платежа за нефть был не «американец», пока нефть и доллар накрепко связаны. Их не смогли оторвать друг от друга ни Петербургская биржа с продажей российской нефти за рубли, ни попытки Ирана, который в свое время пытался организовать продажу нефти за евро. А раз нефть котируется в долларах, то есть тренд: цена барреля и курс доллара движутся в противоположных направлениях. Так рынок ищет баланс. Конечно, этот тренд прямо проявляется не всегда, на цену нефти сиюминутно влияет масса факторов: от геополитической обстановки в целом до решений и перспектив ОПЕК+, от состояния с запасами «черного золота» до действий разного рода вооруженных формирований в местах добычи и инфраструктуры транспортировки нефти. Но действия ФРС — а своим курсом на рост ставок она в целом укрепляет доллар и соответственно снижает цену нефти — рынком безусловно принимаются во внимание.

Во-вторых, рубль. Понятно, что цена нефти, в свою очередь, оказывает влияние на курс рубля. Но у ФРС есть и другие каналы. Банк России снижает свою ключевую ставку, ФРС свою поднимает. В результате сужается маржа, которую можно получить, взяв доллары в США по низкой ставке кредитов, обменяв их на рубли, вложив рубли в российские бумаги под проценты, которые значительно превышают среднеамериканский уровень, и выручив долларовые доходы после конвертации в них полученных рублей. Темп сближения пока очень далеких друг от друга ставок Банка России и ФРС и оценка ближайших изменений этого темпа напрямую влияют на величину долларовых вкладов в российские бумаги, а объем предложения валюты, в свою очередь, поддерживает текущий курс рубля.

В-третьих, инфляция. Речь не столько об уровне инфляции, хотя крепость рубля и та или иная тенденция валютного курса на темп инфляции, конечно, влияют, сколько об отношении к инфляции как к главному таргету (цели) регулятора. По этому вопросу мнение Джанет Йеллен претерпело любопытную эволюцию. 26 сентября она признала, что необязательно ожидать ускорения инфляции до 2% для того, чтобы повышать ставки ФРС. Это принципиально новый поворот. До сих пор в США фетишем признается традиционный таргет, по которому сначала инфляция не ниже 2%, и только потом подъем ставки. Можно разбираться в ловушках низкой инфляции в условиях Америки. Но главное в том, что Йеллен признала догмой то, что еще недавно было одним из краеугольных камней ее же финансовой политики. Это не скоропалительное заявление, а оценка, сделанная на основе длительного опыта регулирования, явно давшаяся Йеллен нелегко. Но переоценка сделана, и ее движущий мотив — интересы финансового оздоровления.

Если влияние решений ФРС — это еще и уроки, которые стоит извлечь, то данный урок состоит в том, что какой уровень инфляции нормален для экономики, решает сама экономика. Задача регуляторов — не давить, а внимательно следить за динамикой экономических процессов и делать выводы исходя из интересов экономики, а не собственных лозунгов.

фото: pixabay.com

Возглавит ли Федрезерв Индиана Джонс?

Вернемся в Вашингтон. Кто может сменить Йеллен? Среди кандидатов очень разные люди. Есть представители самой ФРС — член Совета управляющих Федрезерва Джером Пауэлл и бывший член Совета управляющих ФРС Кевин Уорш. Но куда любопытнее смотрятся (что, впрочем, не означает их лидерства в гонке претендентов) две колоритные фигуры: директор Национального экономического совета США Гэри Кон и бывший замминистра финансов Джон Тейлор.

Кон пришел в экономическую политику из бизнеса, за 25 лет он прошел все карьерные ступени в крупнейшем уолл-стритовском инвестиционно-финансовом конгломерате Goldman Sachs, который в конце концов и возглавил. С 20 января 2017 года он является старшим помощником по экономической политике Дональда Трампа и директором Национального экономического совета.

Однако он, похоже, уже успел разочароваться то ли в политике как таковой, то ли в том, как ее ведет Трамп — во всяком случае, еще в августе мелькала информация о том, что он готов уйти в отставку, затем она была повторена в начале октября. С другой стороны, эта информация может быть ходом, которым сам Кон собирается достичь собственных политических целей. В любом случае, хотя он прекрасно встраивается в новую президентскую рать, которую Трамп набирает из крупного бизнеса, на посту председателя ФРС он будет выглядеть несколько необычно. Конечно, за историю ФРС ее часто возглавляли банкиры, она сама была создана в 1907 году усилиями не столько президента США, сколько банкира Джона Пирпонта Моргана, но «мода» последних десятилетий в том, что ее должен возглавлять человек, имеющий немалый академический бэкграунд. А у Кона даже нет, как бы сказали у нас, высшего экономического образования.

В этом смысле Джон Тейлор является его полной противоположностью. Он сочетает качества без преувеличения знаменитого экономиста и уже сложившегося политика. Имя ученого ему сделало «уравнение Тейлора». Оно привлекательно своей простотой, уравнение настолько короткое, что Тейлор уместил его на своей визитке. Из этого уравнения следует «правило» или «принцип Тейлора»: центральному банку следует реагировать на повышение инфляции более чем пропорциональным повышением ставки.

Однако Тейлор далек от образа кабинетного ученого. В его биографии есть совершенно голливудский эпизод, делающий его похожим на Индиану Джонса. Работая замминистра финансов и отвечая за международную деятельность, Тейлор в 2003 году, после падения режима Саддама Хуссейна, стал «отцом» нового иракского динара. Проблема заключалась в том, что введение в оборот новых динаров, напечатанных на семи фабриках в разных странах и привезенных в Ирак самолетами, могло привести к ажиотажному спросу на доллары и привести к окончательному истощению международных резервов страны. Но операция была спланирована и проведена так, что произошло обратное: люди стали обменивать доллары на динары, и резервы выросли. Тейлор был отмечен наградой «За выдающиеся заслуги» министерства финансов США.

Так кого же выберет Трамп? Его главный критерий, если судить по публичным выступлениям президента, — ориентация на мягкий доллар, который должен поддержать экономический рост, и, соответственно, на политику низкой ставки или ее неспешного подъема. Тейлор со своим уравнением может президента не устроить. Фаворитом гонки на финишной прямой считается Джером Пауэлл. Он не так ярок, как Тейлор или Кон, зато в его активе работа в Совете управляющих ФРС, то есть преемственность в руководстве регулятора. Он имеет опыт работы не только инвестиционным банкиром, но, что немаловажно, и юристом, обслуживающим инвестиционные сделки.

Тот, кого выберет президент, конечно, будет самостоятелен в принятии решений в рамках Федрезерва, ни о каком «заказе» со стороны президента речи нет, но если новый председатель американского регулятора оправдает надежды Трампа, то он будет проводить политику низкой ставки ФРС. А такая политика — в интересах России. Чем мягче доллар — тем при прочих равных условиях дороже нефть. Что и требуется нашему бюджету.

Лучшее в "МК" — в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram